|
Эта забота — бомжи, облюбовавшие здание в качестве своего постоянного места жительства.
— Согласитесь, вокзал — это лицо не только нашего города, но и в какой-то мере, учитывая его расположение, республики, — говорит Владимир Евгеньевич. — От первого впечатления о нем складывается мнение и о самом городе. Да, те, кто ездит регулярно, кому приходится ожидать свой рейс, видят постоянно одну и ту же картину и уже привыкли к ней. А те, кто приезжает впервые... Представьте: есть у нас такой тип — Федя. Так он, напившись, поет на платформах, а бывает, лезет в салон автобуса, объявляет рейс, пристает к пассажирам, контролерам, даже ущипнуть может. Есть и другие колоритные персонажи... А вообще это зрелище — скопище бомжей — очень напоминает, извините, собачью сводьбу, когда стая животных, с непредсказуемым поведением, могут обойти вас стороной, а могут и броситься...
— И каким же образом Вы пытались и пытаетесь решить эту проблему?
— Ее надо решать комплексно. Тут одними силами администрации не справиться. А в последние месяцы обстановка и вовсе обострилась — идут холода, и бомжи просто оккупировали вокзал. Днем они, конечно, либо располагаются поблизости, либо отправляются на, так сказать, свои «рабочие места» — кто на паперть, кто еще куда-то; а как ночь — они приходят в здание вокзала, устраиваются рядом с пассажирами, возле билетных касс. Представляете, что значит находиться рядом с вонючим, завшивленным, а то и нетрезвым бомжем, да к тому же постоянно быть начеку — глядишь, вдруг тот покусится на твой кошелек, твое имущество!
— Я сказал, — продолжает Владимир Финтисов, — о комплексном подходе к решению этой проблемы. Имеется в виду взаимодействие и социальной, и медицинской службы, и милиции, и городских властей. Несколько лет назад мы обратились с письмом в горисполком, просили посодействовать в решении этой проблемы. Но... результат вы видите сами. Милиция? Да, наряды патрульно-постовой службы приезжают регулярно. Приезжают — бомжей как ветром сдувает. Уезжают — через минут десять бомжи тут как тут.
— А нельзя ли сделать так, чтобы на вокзале был свой стационарный круглосуточный пункт охраны правопорядка?
— Разумеется, можно. Только за это надо платить. А денег у нас... Вот я и стою перед выбором — то ли проводить ремонт, модернизацию вокзала, то ли бороться с бомжами. Кое-что, и немало, уже удалось сделать — билетные кассы оборудованы по образцу европейских, что позволило практически ликвидировать очереди в них; мы заботимся о нормальном состоянии фасада, внутренних помещений. А толку? Придет вот такой бомжик, нагадит, извините, — и все наши усилия пойдут насмарку. Обидно... И получается — куражится тот же Федя, о котором я упоминал, на платформе, мой заместитель берет газовый баллончик, выходит: «Федя, газ!» Федя убегает, но — далеко ли, надолго? Теперь, когда наступают холода, нам что, стращать таких личностей емкостями величиной с кислородный баллон?!
Так что я, пользуясь случаем, прошу прощения у пассажиров за те неудобства, которые причиняют им бомжи...
Что же, комплексный подход — так комплексный. Мне пришлось обратиться к должностным лицам ряда учреждений. Начала с заместителя председателя горисполкома Александра Палышенкова. Да, о проблеме бомжей на автовокзале ему известно. Но, как пояснил Александр Сергеевич, заниматься ею должна администрация Ленинского района. Ладно, обращаюсь к главе администрации района Михаилу Евтуху.
— Проблема бомжей — это проблема в первую очередь социальная, а не только проблема отдельно взятого района. Соответственно и решать ее придется сообща, и решать на уровне государства. Конечно, мы проводим рейды, берем бомжей на учет, организуем санобработку. То есть нельзя сказать, что бездействуем. Хотя должен заметить: есть среди этих людей такие, которым нравится подобный образ жизни. Что делать с ними?
Начальник Ленинского РОВД Анатолий Сыновец отреагировал следующим образом: да, бомжей мы периодически привозим в отдел, составляем протоколы об административном правонарушении — то ли за хулиганство, то ли за появление в общественных местах в нетрезвом виде; тех, у кого нет документов, отправляем до установления личности в спецприемник, находящийся в Барановичах.
В зональном центре гигиены и эпидемиологии сообщили, что подобному контингенту необходимо непременно сделать флюорографию (для выявления туберкулеза) и прививку против дифтерии. Там же они могут пройти (правда, после флюорогрифии и прививки) санобработку. В настоящее время планируется построить новое здание санпропускника.
Занимается бомжами и областной кожвендиспансер — здесь они также могут пройти санобработку, отдать одежду, дабы избавить ее от вшей и прочей нечисти, в дезкамеру. Надо отметить, что для подобного контингента в диспансере есть отдельный вход, что за восемь месяцев здесь побывало примерно 25 человек, среди которых — примелькавшиеся, постоянные «клиенты», а один так в порыве благодарности пытался расцеловать одну из медработниц. Бр-р!
Так кто же они, эти городские перекати-поле? Одеты по-разному — кто в какие-то лохмотья, кто во вполне целые, но жутко грязные вещи. И запашок от них... ой-ой-ой! (Я после беседы с ними, хоть и вылила на себя чуть ли не весь дезодорант, долго его ощущала и рефлекторно чесалась). Некоторые из них, представьте, еще имеют свое жилье, но постоянным местом обитания, кроме ночевки, стал автовокзал. Ясно, что нигде не работают, а промышляют кто чем. Чем, выспрашивать было бесполезно — это из серии «кто ж тебе правду скажет?» Но, между прочим, помогают тому, кто нуждается. Например, жутковатому, похожему чем-то на лешего Вите-колясочнику (так его называют).
Судьба у Вити незавидная. Полагаю, о многом, как и другие мои собеседники, он умолчал или слукавил, а рассказал следующее. Работал плотником в СУ-116. Не поняла, в силу каких обстоятельств и кто лишил его квартиры. Зимой этого года отморозил ноги, так что их ампутировали, оставив лишь жалкие культи. Затем кто-то (опять не поняла) привез его на такси на вокзал. Какое-то время Витя, извиваясь, ползал там, справлял под себя естественные потребности, оставляя шлейф смрада. Затем, после публикации в одной из местных газет, Вите обломилась инвалидная коляска. Только его местом постоянного обитания по-прежнему остается вокзал, а «коллеги»-бомжи — единственными его кормильцами и сиделками. Чтобы найти Вите какое-то пристанище, как сказали в областном комитете по труду и социальной защите, нужны документы. Есть они у Вити или нет, узнать не удалось. Но брестская прописка, как он утверждает, имеется. К бомжам относится так: ладно, мол, я — никому не нужный калека; а вот тех, кто помоложе, у кого целы руки-ноги, не жалую — чего таскаться по вокзалу, ведь можно же найти хоть какую-то работу...
У Ирины пятеро детей, разбросанных по родственникам после того, как была осуждена за кражу. С виду довольно молодая. Глаза то ли грубо, неумело подмалеваны, то ли носят следы недавних слез (а может, основательной попойки). Когда освободилась из заключения, выяснилось, что никому не нужна. Вот и подалась на вокзал. И уже привыкла к такому образу жизни.
Валентин Петрович из Кобрина. Вокзальным обитателем стал в мае. Говорит — отсидел по разным статьям, в том числе и политической, в общей сложности 38 (!) лет. Отец и мать во время войны были партизанами. Несколько лет назад у него буквально на руках умерла любимая женщина. Как лишился жилья, как в бомжи подался, не рассказывает. Только (в его глазах блеснули слезы) сказал:
— Что у меня осталось, кроме этой проклятой жизни? Моя крыша — это небо над головой. Не могу, не могу так больше! Наверно, осталось последнее: пойду в горисполком, обольюсь бензином и себя подожгу. Может, тогда хоть кто-то обратит внимание на таких, как мы...
Общество , Социум
|
